С математикой у Нади было плохо. С языками - хорошо, причем она принципиально учила сама, а не пользовалась магией. С историей - прекрасно, ей это было очень интересно, причем и человеческая история, и Иная. Читала она очень много.
Математика не давалась.
С грехом пополам мы справились с квадратными уравнениями (можете считать меня садистом и звать на помощь детского омбудсмена, но Надя училась в школе, где программа не соответствовала утвержденной министерством образования). Дочка с облегчением закрыла тетрадку и забралась на кровать с книжкой. Мимолетно глянув на обложку, я решил, что это какой-нибудь клон Гарри Поттера - там был изображен одухотворенный мальчик, творящий заклинания (ну или каким-то удивительным образом обмотавший руки светящимся голубым туманом и мрачно наморщивший лоб). А сам я пошел в гостиную, выбрал книжку Терри Пратчетта и улегся с ней на диван.
Что еще нужно семейному и немолодому волшебнику для счастья после бурно проведенного дня? Почитать про придуманных волшебников, пока жена варит борщ, а дочка занята чем-то тихим и мирным.
- Папа, так, значит, сумеречные твари и впрямь есть?
Я посмотрел на Надю. И чего ей не читается?
- Наверное. Не знаю.
- И они гоняются за пророками?
- Не верь всему, что говорят в сказках, - ответил я, перелистывая страницу. Волшебник Ринсвинд попал в очередную передрягу, из которой, конечно же, выпутается. Герои всегда выпутываются, если автор их любит… и если не устал от них.
- Но это же не сказки!
- Что? - Я взял из рук дочки книгу, открыл на выходных данных. Ага… и впрямь. Издательство «Иное слово». Печатает книги и прочую бумажную продукцию для Иных. Для Светлых и Темных, без разбора. Конечно, ничего особенно серьезное они не выпускают, настоящие заклинания либо слишком секретны, чтобы их печатать, либо не выдерживают механического переноса текста на бумагу. Кое-что вообще можно передать только на словах и на примерах. Ну а печатают самые основы… тут даже секретность особо не важна, попади такая книга в обычный магазин (как иногда и случается), ее сочтут детской книжкой или же графоманской фантастикой. Книжка называлась «Детство замечательных Иных». - Это что-то учебное?
- Для внеклассного чтения. Истории про детство великих волшебников.
Мне в школе магов учиться не довелось. В те годы находили не так много Иных и открывать ради них школу посчитали нецелесообразным. Так что я учился прямо на работе…
Я пролистал главу про Мерлина, про Карла Цемиуса, про Мишель Лефрой, про Пан Чанга. Наткнулся на статью про Гесера и ухмыльнулся, прочитав первые строчки: «Когда великий Гесер был маленьким, он жил в горах Тибета. В детстве он был некрасивым болезненным ребенком, часто простужался, и его даже обзывали обидным именем Джору - "сопливый". Никто не знал, что на самом деле Гесер - Иной, один из самых сильных магов на Земле. Про это знал только Темный Иной - Сотон, который мечтал сделать Гесера Темным…»
- Дальше… - нетерпеливо попросила Надя. - Про Эразма…
- Разве Эразм Роттердамский был пророком? - удивился я, открывая книгу на заложенной странице. Закладка была розовенькая, с феечками из какого-то диснеевского мультика. - А… Дарвин…
Автор не баловал юных читателей разнообразными началами. Впрочем, это даже придавало повествованию некоторую эпичность.
«Когда великий пророк Эразм Дарвин был маленький, он жил в деревушке Элтон, в Ирландии. С детства он был мечтательным и романтичным ребенком. Часто убегая из дома, он лежал на поле цветущего клевера и разглядывал цветочки. Эразм был убежден, что растения умеют любить, как люди, что у них даже есть своя сексуальная жизнь. Об этом он написал замечательную поэму "Любовь растений". Но это было позже…»
Я закрыл книжку и посмотрел на титул. «Пособие для внеклассного чтения для Иных среднего и старшего школьного возраста». Хмыкнул.
- Папа, ну неужели ты думаешь, что я ничего не знаю про сексуальную жизнь? - спросила Надя.
Я посмотрел на нее.
- Надя, тебе десять лет. Да, я думаю, что ты ничего не знаешь.
Надя слегка покраснела. Пробормотала:
- Я же смотрю телевизор. Я знаю, что взрослые любят целоваться и обниматься…
- Стоп! - запаниковал я. - Стоп. Давай, ты об этом поговоришь с мамой?
- Хорошо, - кивнула Надя.
Я попытался вернуть книжку.
- Так про Сумрак правда? - повторила Надя.
- Про Сумрак? Ах, да… - Я стал проглядывать дальше. Вот Эразм научился входить в Сумрак… вот Иные решили привлечь его в Дозор… ну надо же, в Дневной… Что?
Я сел на диване и уставился в текст.
«…пророков и предсказателей всегда очень ценят в Дозорах, потому что дар их встречается редко - особенно дар настоящего Пророка. И если Пророк становится на службу одной из сил, то это может привести к большим бедам. Поэтому сам Сумрак старается не допустить этого. Если пророк может сказать что-то очень, очень важное, чего Иным знать не следует, то к нему приходит сумеречная тварь. Ее порождают глубины Сумрака, и сила сумеречной твари бесконечна - никто из Иных не способен ее остановить или победить. И либо Дозоры оставляют пророка в покое, либо сумеречная тварь его убивает - чтобы не случилось большей беды… Маленькому Эразму повезло. Когда он понял, что сумеречная тварь идет по его следу, он пришел к своему любимому дереву - старому дуплистому ясеню - и выкрикнул пророчество прямо в дупло. Когда пророк изрекает главное в своей жизни пророчество, он не помнит, что именно он говорил. Сумеречная тварь поняла, что о пророчестве никто не узнает, и оставила Эразма в покое…»
Дальше начиналось повествование о том, как хитроумный Эразм убедил Дозоры оставить его в покое и жил счастливой жизнью, создавая забавы ради големов и поднимая трупы, частенько выдавая обычные предсказания для Иных - и иногда шокируя окружающих людей, сообщая им в семнадцатом веке то про Большой взрыв, то про реактивные двигатели на кислороде и водороде, или про самозарождение жизни в океанах. Немножко было и про его внука Чарльза, куда более известного среди людей. Со временем Эразм отошел от дел, как это водится у Иных, инсценировал собственную смерть и теперь живет где-то в Великобритании, не желая ни с кем видеться…
Я быстро долистал главу до конца. И чем же, интересно, замечателен этот пророк, про которого я лично никогда не слышал? А… вот…
«Вы, наверное, спросите, а чем же замечателен Эразм Дарвин? А вот чем - он обманул сумеречную тварь. Обычно пророкам удается сделать свое главное пророчество только в том случае, когда они произносят его сразу после инициации, - даже сумеречной твари нужно время, чтобы найти жертву. А Эразм догадался, как избавиться от преследователя, когда зверь уже шел по его пятам и под взглядом его глаз, горящих во тьме, люди становились немногим отличны от любимых Эразмом растений… Никогда не надо отчаиваться, никогда не надо сдаваться, даже непреодолимую силу можно обмануть - вот чему учит нас жизнь замечательного маленького Иного Эразма…»
- Глаз, горящих во тьме… - сказал я и потер переносицу. - Тигр. Тигр…
- Какой-то новый перевод? - спросила Светлана, выглядывая с кухни.
- Чего перевод?
- Тигр, тигр, жгучий страх, ты горишь в ночных лесах. Чей бессмертный взор, любя, создал страшного тебя? В небесах иль средь зыбей вспыхнул блеск твоих очей?.. Блейк. Вильям Блейк. Стихотворение «Тигр».
- А ты не знаешь, случайно, не был ли он знаком с дедушкой Чарльза Дарвина? - спросил я.
- С Эразмом? - уточнила Светлана. - Который был Иным?
Я кивнул и встал с дивана.
- Ну как же «не был ли он знаком»? Блейк даже его книги иллюстрировал. Что-то там про любовь растений.
- А он не только стихи писал?
- Вообще-то он иллюстрировал кучу книг и как художник известен не меньше, чем как поэт. Кстати, он не был Иным в буквальном смысле слова, но при этом обладал редкой способностью… - Светлана вдруг осеклась.
- Ну? - устало спросил я, открывая шкаф, который Наде было трогать строжайше запрещено. Запоры, увы, от нее не помогут, но Надя девочка умная и слово держит.
- Он видел Иных. И Темных, и Светлых.
- Как мой знакомый полицай, - сказал я. - Светлана, мне надо на службу.
- Борщ поешь? - спросила жена.
Я только вздохнул, рассовывая по карманам всякую магическую мелочевку. Я был стопроцентно уверен, что ничего из этих амулетов мне не пригодится, но привычка была сильнее.
- Антон… - позвала Светлана, когда я уже был в дверях.
- Что?
- Когда-то я ушла из Дозора, чтобы мы могли быть вместе.
- Помню.
- Я уже давно хочу тебя попросить…
Я посмотрел на нее. Светлана помолчала секунду, потом опустила глаза:
- Береги себя.


На третий этаж, в кабинет Гесера, я вбежал как сумасшедший. Учитывая, что я размахивал книжкой про детство замечательных Иных, я, наверное, выглядел как человек, обнаруживший в «Буратино» зашифрованные пророчества на двести лет вперед, отчет о встрече с инопланетянами, рецепт средства от насморка и неприличный акростих в начале второй главы.
- Где пожар? - спросил Гесер.
Он сидел на краю стола, а в его кресле развалился мальчишка-пророк. Кресло пацану было, мягко говоря, просторно. Судя по тому, что сидел Кеша в неумелом подобии самой простой позы для медитации, Гесер пытался научить его контролировать свой дар. Больше тут никого не было.
- Тигр! - выкрикнул я.
- Он еще далеко, - спокойно ответил Гесер. -
Полагаю, что у нас есть время до утра.


Тигр, тигр, жгучий страх,
Ты горишь в ночных лесах.
Чей бессмертный взор, любя,
Создал страшного тебя?


В небесах иль средь зыбей
Вспыхнул блеск твоих очей?
Как дерзал он так парить?
Кто посмел огонь схватить?


Кто скрутил и для чего
Нервы сердца твоего?
Чьею страшною рукой
Ты был выкован - такой?


Чей был молот, цепи чьи,
Чтоб скрепить мечты твои?
Кто взметнул твой быстрый взмах,
Ухватил смертельный страх? -


продекламировал я.
- А мне больше нравится перевод Степанова, чем Бальмонта, - ответил Гесер. - Тогда окончание звучит так:


Кто ужасный млат вздымал?
Кто в клещах твой мозг сжимал?
А когда сошел на нет
Предрассветный звездный свет -


Неужели был он рад,
Встретив твой зловещий взгляд?
Неужели это был
Тот, кто Агнца сотворил?


Кеша, открыв глаза, с недоумением смотрел на нас.
Нечасто в наши дни увидишь, как двое взрослых мужиков начинают читать стихи. Потом снова закрыл глаза. Какая старательность, потрясающе!
- И в чем разница? - мрачно спросил я.
- Если верить этому переводу, у нас есть время до утра, - пояснил Гесер. - А вот Бальмонт появление Тигра относит к вечеру:


В тот великий час, когда
Воззвала к звезде звезда,
В час, как небо все зажглось
Влажным блеском звездных слез, -


Он, создание любя,
Улыбнулся ль на тебя?
Тот же ль он тебя создал,
Кто рожденье агнцу дал?


- Вы все знаете, - сказал я. - Пророк Эразм Дарвин. Единственный пророк, ускользнувший от сумеречной твари.
- Я не знаю, - просто ответил Гесер. - Есть такая версия. Но я считаю ее поэтической вольностью, отражением каких-то обычных свар между Светлыми и Темными Ирландии.
- Тигр - это кто-то вроде Зеркала? - спросил я.
- Нет. Вовсе не каждого пророка преследуют сумеречные твари. И их вовсе не заботит баланс сил между Дозорами. Если… если верить легендам… они пытаются предотвратить произнесение пророчеств, которые предвещают неслыханные беды и катастрофы. И уничтожают всех, кто стоит у них на пути…
- Вы знали, - сказал я. - Вы все знали, Борис Игнатьевич…
- Да не знал я! - буркнул Гесер. - Что я тебе, компьютер, все помнить? Завулон намекнул про сумеречных тварей. Я ничего подобного не слышал, но сделал хорошую мину при плохой игре… якобы понимаю, о чем речь. Дал команду аналитикам, они прочесали базы данных и полчаса назад выдали мне вот эту же самую книжку… плюс две странички анализа и версий… Это Толик тебе скинул информацию? Я его премии лишу до конца столетия!
- Никто мне ничего не выдавал, - заступился я за приятеля. - Надя читала эту книжку по внеклассному чтению, пришла с вопросом. Я прочитал. Дальше… дальше догадались всей семьей. Про Эразма, про Блейка, про тигра…
- Видимо, к Эразму сумеречная тварь приходила не в образе человека, - усмехнулся Гесер. - А он потом что-то рассказал приятелю, который хоть и не был Иным, но их видел…
- Борис Игнатьевич, надо просить о помощи Инквизицию, - сказал я. - Если это все верно, то мы перед тигром…
Гесер не дал мне закончить.
- Они отказали, Антон.
- Что? - растерялся я.
- Рекомендация Инквизиции - не вступать в конфликт, предоставить Тигру возможность забрать мальчика.
Он первый раз произнес слово «тигр» так, что оно прозвучало как имя.
- Но он же… - Я покосился на Кешу.
- Да, Тигр его убьет, - кивнул Гесер.
- Борис Игнатьевич!
- Мальчик не слышит, - успокоил меня шеф. - Я поставил завесу. Просто ради того, чтобы наши голоса ему не мешали.
- Гесер, так кто он - Тигр?
- Никто не знает, Антон. Уж больно редкая тварь. Либо пророк успевает сказать свое главное пророчество и Тигр от него отступает. Либо… либо он убивает пророка и уходит. Полагаю, потому они так редки, пророки. Он обычно находит их раньше, чем мы.
- Что такое главное пророчество?
Гесер вздохнул. Демонстративно посмотрел на часы. Потом указал мне на одно из кресел, сам сел рядом. Покосился на Кешу, погрозил тому пальцем. Мальчик снова закрыл глаза.
- Самое первое пророчество, которое произносит пророк, вступая в силу, называется главным. Оно может быть очень важным, а может - и совсем пустяковым. Но есть такая… такая версия… тут мы вступаем на очень зыбкую почву, Антон.
- Не тяните.
- Есть версия, что первое пророчество - это не предсказание реальности, а ее изменение. А есть и другая… что изменить будущее, конечно, пророк не способен. Но он выбирает одно из возможных течений реальности, проявляет его и… и фиксирует. Выражаясь языком фотографов.
- Уже и фотографов-то таких нет, кто проявляет и фиксирует, - пробормотал я. - То есть Тигр предотвращает первое пророчество, потому что если оно будет ужасно - то оно и случится?
- Ну да. Вот предскажет мальчик третью мировую - она и произойдет. Предскажет падение астероида размером в пару километров - тот свалится…
- Но то, что он говорил мне в аэропорту…
- Не пророчество. Предвестники. Пророчество он должен сделать теперь, после инициации. Обычно - в первые сутки. Иногда в первые часы.
Я посмотрел на толстого пацана, ерзающего в большом потертом кресле. Спросил:
- Что вы хотите делать, шеф?
- Растормошить парня, чтобы он все-таки произнес свое главное пророчество. Ведь вовсе не факт, что оно будет ужасным. Мне, Антон, очень не хочется уступать какой-то непонятной сумеречной твари, которая даже не желает с нами разговаривать!
- А мальчика вам не жалко?
Гесер пожал плечами:
- Всех не пожалеешь. Если ради слезинки одного ребенка должны пролить свою кровь десятки Иных - пусть ревет. Но отдавать его на заклание, не попытавшись ничего сделать, я не хочу.
- Значит, если Тигр придет…
- Ночной Дозор не станет с ним сражаться.
- Это подло.
- Это честно. Если бы Инквизиция пришла на помощь - был бы какой-то шанс. Возможно. Но они отказались. Теперь все зависит от того, сколько у нас времени, когда явится Тигр. Если к утру - я, наверное, мальчишку раскачаю. Пусть говорит свое пророчество… я и слушать его не стану. Пусть в унитаз бормочет. Или в дупло, как Эразм… могу специально дерево с дуплом вырастить. Но если Тигр придет ночью…
- Борис Игнатьевич, а как там в оригинале говорилось? - спросил я. - У Блейка? Предрассветный звездный свет? Или «в час как небо все зажглось»?
Гесер помолчал несколько секунд. Потом процитировал:


When the stars threw down their spears,


And water’d heaven with their tears…


- Фигово, - сказал я.
- Очень надеюсь, что в российских условиях перевод важнее оригинала, - сказал Гесер.
- Когда звезд лучи упали… - сказал я. - Но, может быть, это именно о рассвете? Не о появлении звезд на небе? Эти поэты… они такие поэты…
- Аналитики говорят, что это вообще аллюзия на «Потерянный рай» Милтона. И речь тут идет о падших ангелах, которые были побеждены, упали с небес и были оплаканы оставшимися ангелами… Поэты, Антон, ты прав, они такие поэты… Попробуй разбери, что имеют в виду.
Я подошел к окну и посмотрел в московское небо. Обычное низкое московское небо. Звезд не видно, хотя уже стемнело и они должны были появиться. Дождь… дождь возможен, вполне…
- Антон, ты ничего не сможешь сделать, - мягко сказал Гесер. - И я не смогу. И весь Дозор вместе. Иди, а я буду работать с мальчиком. Надеюсь, что успею.
Шеф, конечно, прагматик еще тот. И в этом своем прагматизме он без колебаний отдаст пацана хоть существу из Сумрака, хоть настоящему тигру в зоопарке - если решит, что это меньшее зло. Но просто из упрямства он сделает все, что возможно, пытаясь его спасти…
Я это знал.
- Побуду в офисе, - сказал я. - Вы, если что, зовите, Борис Игнатьевич…
Гесер кивнул.
- Наш разговор - тайна? - спросил я на всякий случай, уже подходя к двери.
- Как сочтешь нужным, - неожиданно ответил Гесер.
Я замешкался. Посмотрел на шефа.
И вышел, плотно прикрыв за собой дверь.


В дежурке сидели трое - Лас, Семен и Алишер. Обсуждали они не мальчишку-пророка и не Тигра. У них был куда более возвышенный разговор.
- И тут я понимаю, - рассказывал Лас, - что на меня снизошли спокойствие и душевный мир. Значит, мое решение прийти к Богу - правильное!
- Еще бы, после бутылки коньяка, - заметил Алишер. - Привет, Антон!
- Привет, - ответил я, усаживаясь за стол. Комната дежурных довольно просторная, но из-за двух диванов, большого круглого стола с креслами вокруг и миникухни у одной стены места там не очень много.
- Коньяк тут ни при чем! - возмутился Лас. - Ты в Аллаха веришь?
- Верю, - ответил Алишер. - Так я и не пью.
- А пиво?
- Пиво пью. Но пророк сказал, что первая капля вина убивает человека, он про пиво ничего не говорил.
- Отговорки, - отрезал Лас. - Так что ж ты иронизируешь над моей верой в Бога?
- Я не иронизирую, - спокойно сказал Алишер. - Очень хорошо, что ты веришь. Только не надо состояние опьянения смешивать с божественным прикосновением. Некрасиво получается.
Лас только махнул рукой:
- Легкое опьянение помогает человеку сбросить с плеч цепи условностей и раскрепостить сознание.
- Это вовсе не является условием божественного откровения, - хмыкнул Семен. - Я вот в церковь люблю заходить, там спокойно так, пахнет хорошо, и аура добрая, светлая. Но Бога не чувствую.
- Придет и твой миг! - торжественно сказал Лас. - Ты почувствуешь Бога в себе. Ты ведь хороший человек.
- Я Иной, - ответил Семен. - Надеюсь, что хороший. Но Иной. А для нас, боюсь, Бога нет…
- Ребята, а можно вопрос? - произнес я.
- Ну? - оживился Лас.
- Если ты точно знаешь, что победить невозможно, но если не сражаться - кто-то погибнет… Что ты сделаешь?
- Если невозможно, то зачем гибнуть мне? - спросил Лас.
- Если надо сражаться, то не важно, победишь ли ты, - ответил Алишер.
- Что, с парнишкой совсем все плохо? - нахмурился Семен.
- Ребята, вы слышали про сумеречную тварь? - продолжил я расспросы.
Молчание.
- Вот я тоже только что узнал. Это потому, что мы детских книжек не читаем. Только не знаю, надо ли…
- Раз начал говорить, то говори, - сказал Семен. - Или говори сразу, или не произноси никогда. Все прочее - нечестно.
- Мне кажется, Гесер дал выбирать нам, - сказал я. - Ребята, сегодня ночью офис будут штурмовать. Точнее, будет штурмовать… И победить мы не сможем.